Неточные совпадения
Ранним утром выступил он в поход и дал делу такой вид, как будто совершает
простой военный променад. [Промена́д (франц.) — прогулка.] Утро было ясное, свежее, чуть-чуть морозное (дело происходило в половине сентября). Солнце играло на касках и ружьях
солдат; крыши домов и улицы были подернуты легким слоем инея; везде топились печи и из окон каждого дома виднелось веселое пламя.
Мы собрались опять. Иван Кузмич в присутствии жены прочел нам воззвание Пугачева, писанное каким-нибудь полуграмотным казаком. Разбойник объявлял о своем намерении идти на нашу крепость; приглашал казаков и
солдат в свою шайку, а командиров увещевал не супротивляться, угрожая казнию в противном случае. Воззвание написано было в грубых, но сильных выражениях и должно было произвести опасное впечатление на умы
простых людей.
Солдат поднял из-под козырька фуражки темные глаза на Якова и уже
проще, без задора, даже снисходительно сказал...
Он чувствовал, что пустота дней как бы просасывается в него, физически раздувает, делает мысли неуклюжими. С утра, после чая, он запирался в кабинете, пытаясь уложить в
простые слова все пережитое им за эти два месяца. И с досадой убеждался, что слова не показывают ему того, что он хотел бы видеть, не показывают, почему старообразный
солдат, честно исполняя свой долг, так же антипатичен, как дворник Николай, а вот товарищ Яков, Калитин не возбуждают антипатии?
Но не все имеют право носить по две сабли за поясом: эта честь предоставлена только высшему классу и офицерам;
солдаты носят по одной, а
простой класс вовсе не носит; да он же ходит голый, так ему не за что было бы и прицепить ее, разве зимой.
Нам очень нравилось это юмористическое объяснение, побеждавшее ужасное представление о воющем привидении, и мы впоследствии часто просили отца вновь рассказывать нам это происшествие. Рассказ кончался веселым смехом… Но это трезвое объяснение на кухне не произвело ни малейшего впечатления. Кухарка Будзиньская, а за ней и другие объяснили дело еще
проще:
солдат и сам знался с нечистой силой; он по — приятельски столковался с «марой», и нечистый ушел в другое место.
Оккультически-сектантский тип потому с таким трудом принимает вселенски-церковное сознание, что чувствует себя генералом в искусственно приподнятой атмосфере и не может совершить тот подвиг самоотречения, после которого из генерала превращается в
солдата или
простого офицера в реальной жизни церкви.
Между офицером и денщиком давно уже установились
простые, доверчивые, даже несколько любовно-фамильярные отношения. Но когда дело доходило до казенных официальных ответов, вроде «точно так», «никак нет», «здравия желаю», «не могу знать», то Гайнан невольно выкрикивал их тем деревянным, сдавленным, бессмысленным криком, каким всегда говорят
солдаты с офицерами в строю. Это была бессознательная привычка, которая въелась в него с первых дней его новобранства и, вероятно, засела на всю жизнь.
Он был судебным следователем в том округе, где судился Степан Пелагеюшкин. Еще на первом допросе Степан удивил его своими ответами
простыми, правдивыми и спокойными. Махин бессознательно чувствовал, что этот стоящий перед ним человек в кандалах и с бритой головой, которого привели и караулят и отведут под замок два
солдата, что это человек вполне свободный, нравственно недосягаемо высоко стоящий над ним.
— Скажу, примерно, хошь про себя, — продолжал Пименыч, не отвечая писарю, — конечно, меня господь разумением выспренним не одарил, потому как я
солдат и, стало быть, даров прозорливства взять мне неоткуда, однако истину от неправды и я различить могу… И это именно так, что бывают на свете такие угодные богу праведники и праведницы, которые единым
простым своим сердцем непроницаемые тайны проницаемыми соделывают, и в грядущее, яко в зерцало, очами бестелесными прозревают!
Господи Великий! только Ты один слышал и знаешь те
простые, но жаркие и отчаянные мольбы неведения, смутного раскаяния и страдания, которые восходили к Тебе из этого страшного места смерти, от генерала, за секунду перед этим думавшего о завтраке и Георгии на шею, но с страхом чующего близость Твою, до измученного, голодного, вшивого
солдата, повалившегося на голом полу Николаевской батареи и просящего Тебя скорее дать ему Там бессознательно предчувствуемую им награду за все незаслуженные страдания!
В нем совмещались именно те
простые, но трогательные и глубокие черты, которые даже и в его времена гораздо чаще встречались в рядовых, чем в офицерах, те чисто русские, мужицкие черты, которые в соединении дают возвышенный образ, делавший иногда нашего
солдата не только непобедимым, но и великомучеником, почти святым, — черты, состоявшие из бесхитростной, наивной веры, ясного, добродушно-веселого взгляда на жизнь, холодной и деловой отваги, покорства перед лицом смерти, жалости к побежденному, бесконечного терпения и поразительной физической и нравственной выносливости.
…Мне казалось, что лучше всех живут на земле казаки и
солдаты; жизнь у них —
простая, веселая.
Отцы мало говорят, а только с сожалением чмокают языками и вздыхают, зная, что теперь уж не видать им выхоженных ими и выученных помощников, а вернутся к ним уж не те смирные, работающие земледельцы, какими они были, а большей частью уже развращенные, отвыкшие от
простой жизни щеголи-солдаты.
Я боялся за Пепку, именно боялся за его настроение, которое могло испортить общий тон. Но он оказался на высоте задачи. Ничего театрального и деланого. Я его еще никогда не видал таким
простым. Немного резала глаза только зеленая веточка, пришпиленная, как у всех добровольцев, к шапке. Около Пепки уже юлил какой-то доброволец из отставных
солдат, заглядывавший ему в лицо и повторявший без всякого повода...
— Рождеством я заболел, — рассказывал Улан, — отправили меня с завода в больницу, а там конвойный
солдат признал меня, и попал я в острог как бродяга. Так до сего времени и провалялся в тюремной больнице, да и убежал оттуда из сада, где больные арестанты гуляют…
Простое дело — подлез под забор и драла… Пролежал в саду до потемок, да в Будилов, там за халат эту сменку добил. Потом на завод узнать о Репке — сказали, что в больнице лежит. Сторож Фокыч шапчонку да штаны мне дал… Я в больницу вчера.
Своею неугомонностью он измучил
солдата, наблюдавшего за ним в глазок, и уже несколько раз, в отчаянии,
солдат грозил стрелять; Цыганок грубо и насмешливо возражал, и только потому дело кончалось мирно, что препирательство скоро переходило в
простую, мужицкую, неоскорбительную брань, при которой стрельба казалась нелепой и невозможной.
Дознано было, что отец и старший сын часто ездят по окрестным деревням, подговаривая мужиков сеять лён. В одну из таких поездок на Илью Артамонова напали беглые
солдаты, он убил одного из них кистенём, двухфунтовой гирей, привязанной к сыромятному ремню, другому проломил голову, третий убежал. Исправник похвалил Артамонова за это, а молодой священник бедного Ильинского прихода наложил эпитимью за убийство — сорок ночей
простоять в церкви на молитве.
Те же люди, которые шли на войну сознательно, хотя физически страдали, конечно, не меньше, а больше
солдат из
простых людей, — вследствие изнеженного воспитания, сравнительной телесной слабости и проч., — но душевно были спокойнее.
О будущем говорили редко и неохотно. Зачем шли на войну — знали смутно, несмотря на то, что целые полгода
простояли недалеко от Кишинева, готовые к походу; в это время можно было бы объяснить людям значение готовящейся войны, но, должно быть, это не считалось нужным. Помню, раз спросил меня
солдат...
Солдат не имел в себе ничего щегольского, молодецкого или геройского; каждый был больше похож на
простого мужика, только ружье да сумка с патронами показывали, что этот мужик собрался на войну.
Партия шла вольно;
солдаты частью спали в телегах, свесив оттуда ноги в сапогах бураками, частью же мирно беседовали друг с другом, беспечно покуривая на ходу «цигарки» из
простой бумаги с махоркой; офицера совсем не было видно.
Если же нельзя достигнуть,
простой человек не останется сложа руки: по малой мере, он изменит все свое положение, весь образ своей жизни, убежит, в
солдаты наймется, в монастырь пойдет; часто он просто, естественным образом не переживает неудачи в достижении цели, которая уже проникла все существо его и сделалась ему необходима для жизни; если же физическое сложение его слишком крепко и может вынести больше, нежели сколько нужно для крайнего раздражения нервов и фантазии, — он не церемонится покончить с собою насильственным образом.
Я письмо пошлю, чтобы тебя сейчас прямо на войну послали, и ты не будешь служить в
простых во
солдатах, а будешь в полковых сержантах, и покажи свою храбрость.
Небольшое зальце было убрано весьма просто, кое-какая сборная мебель, кисейные занавески, старые клавикорды, а по стенам портреты Ермолова, Паскевича, Воронцова и две литографии, изображающие подвиги
простых русских солдатиков: умирающего рядового, который передает товарищу спасенное им полковое знамя, да другого, такого же точно
солдата, с дымящимся фитилем пред пороховым погребом, в то время, когда малочисленные защитники укрепления почти все уже перебиты да перерезаны огромными полчищами горцев.
— Но это знамя… — заговорил он после некоторого молчания, — отчего вы думаете, что наш
солдат не поймет таких
простых и ясных слов: «за свободу вашу и нашу»? Слова общечеловеческие.
Офицеры гвардии и отставные
солдаты, чиновники, пажи, гимназисты и студенты, лицеисты и правоведы, денди в изящнейших пальто, с пенсне на носу, и пролетарии с Сенной площади, священники, негоцианты, капиталисты и нищие, лица заслуженные и
простые работники, баре и мещане, — словом, все, кто только мог, посильно помогали делу; карабкались на подмостки пожарных машин и, облитые потоками грязной воды, обсыпанные пеплом, под дождем сыплющихся искр и углей, усердно качали и качали воду, опустошая на всех пунктах целые сотни бочек.
Вы поступите юнкером, — стало быть, вы будете гораздо ближе к
солдату, чем офицер, ваши отношения будут
проще, короче офицерских; вот и постарайтесь этим воспользоваться для дела.
Беглых
солдат и
простых мужиков признают христами, сквернословят, якобы сам господь Саваоф не один раз на землю сходил и воплощался в беглых
солдатах…
Все встречные на пути короля с удивлением поглядывали на серого
солдата и спрашивали, почему он идет рядом с королем.
Простой, серый
солдат, и дождался такой почести! Тогда из рядов войска послышались голоса...
В своем особенном крестьянском платье,
простом и первобытном, напоминающем дикаря, со своими особенными лицами, точно сделанными из глины и украшенными свалявшейся шерстью вместо волос, на улицах богатого города, под конвоем дисциплинированных
солдат, они походили на рабов древнего мира.
Он был сын полковника, учился в кадетском корпусе, потом поступил в военное училище, но кончать не захотел, а пошел отслуживать казенный кошт
солдатом, не пожелал пользоваться никакими льготами, жил и служил как
простой рядовой.
Перед вешним Николой, дня за три, по Питеру беготня пошла: знатные персоны в каретах скачут, приказный люд на своих на двоих бежит, все ко дворцу.
Солдаты туда же маршируют,
простой народ валит кучами… Что такое?.. Царицы не стало, бегут узнать, кто на русское царство сел, кому надо присягу давать. Услыхавши ту весть, княжна на пол так и покатилась…
Всякая спайка исчезла, все преграды рушились. Стояла полная анархия. Что прежде представлялось совершенно немыслимым, теперь оказывалось таким
простым и легким! Десятки офицеров против тысяч
солдат, — как могли первые властвовать над вторыми, как могли вторые покорно нести эту власть? Рухнуло что-то невидимое, неосязаемое, исчезло какое-то внушение, вскрылась какая-то тайна, — и всем стало очевидно, что тысяча людей сильнее десятка.
Когда же домой? Всех томил этот вопрос, все жадно рвались в Россию.
Солдатам дело казалось очень
простым: мир заключен, садись в вагоны и поезжай. Между тем день шел за днем, неделя за неделею. Сверху было полное молчание. Никто в армии не знал, когда его отправят домой. Распространился слух, что первым идет назад только что пришедший из России тринадцатый корпус… Почему он? Где же справедливость? Естественно было ждать, что назад повезут в той же очереди, в какой войска приходили сюда.
Но
солдаты его взвода, преданные ему, любящие его русскою,
простою, горячею любовью, вытащили его невредимого из пламени.
— А вы стульчик возьмите. Я хочь и царь, однако обхождения
простого… Хочу я, ваше скородие, распоряжение по всем войскам сделать, чтоб
солдат под гребенку до голого места не стригли. Пущай кажный с фантазией себе прически делает, кому что по вкусу.
Солдаты и некоторые из сбежавшихся придворных слуг видят две Анны Иоанновны, из которых настоящую и призрак можно было отличить одну от другой только по наряду и по тому, что настоящая императрица пришла с Бироном. Императрица,
простояв минуту, в удивлении подходит к ней.
Простой манза привык откупаться и от мандарина, и от хунхуза, и от
солдата, он не уважает их, зная, что за деньги всех их можно купить. Китаец уважает одно лишь, дающее ему возможность спокойно жить и заниматься своим делом, это деньги.
Комната молодого
солдата вышла очень уютной. Стены были начисто вытерты — они были бревенчатые, без обой, пол чисто вымыт.
Простой деревянный стол, три табурета и деревянная постель с тюфяком из соломы, кожаной подушкой и вязаным одеялом, привезенным с собою из деревни, составляли все ее убранство.
Однако до Яковкина стали доходить слухи, что светлейший очень милостив к
простому народу и
солдатам, допускает их к себе без замедления и что только одни высшие чины не смеют войти к нему без доклада, а
простого человека адъютанты берут за руку и прямо вводят к князю.
Встреть Савин этого человека в другой обстановке, никогда бы он не предположил, что это
простой прусский
солдат.
С низшими же, слугами и
солдатами, он был самым
простым задушевным барином, даже не позволявшим титуловать себя, и
простой народ и
солдаты платили за это восторженным обожанием Григорию Лександровичу, как они звали его в глаза и за глаза.
Генерала Фермора, назначенного после удаления Апраксина, сменил добрый,
простой, неученый, но умный старичок Салтыков, которого любили
солдаты и называли «курочкой».
В этой естественной удали русского
солдата, нет ни малейшей рисовки, это
простое обычное настроение людей, не знающих страха и презирающих опасность, а это настроение — залог победы.
Мысль — изучить
солдата во внешнем его быте до мельчайших подробностей обычаев и привычек и во внутренней его жизни до тайных изгибов его верований, чувств, понятий, — есть в сущности мысль
простая для того, кто задался такой целью, как Суворов.
Не участвовал он ни в кутежах, обычных тогда между солдатами-дворянами, не тратился на лакомства, так как был более чем умерен в пище:
простые солдатские щи и каша были его любимейшими блюдами. Но он, например, прибавил к договоренной отцом с Марией Петровной месячной плате за квартиру целый рубль, видя ее бедственное положение. Та была на седьмом небе.
Помню, что, приехав в деревню Озерки, где содержался подсудимый (не помню хорошенько, было ли это в особом помещении, или в том самом, в котором и совершился поступок), и войдя в кирпичную низкую избу, я был встречен маленьким скуластым, скорее толстым, чем худым, что очень редко в
солдате, человеком с самым
простым, не переменяющимся выражением лица.
В лице его отдавалась честь боевому,
простому, без связей и интриг, русскому
солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского дохода с именем Суворова.
— Нашла, яхонт… Ей-богу, нашла! Куда дерево подрубил, туда, милый, и свалится! Барыню нашу нипочем не сколупнешь, — адъютантом вертит, не то что
солдатом на табуретке. Однако есть и на нее удавка: запахов она
простых не переносит — субтильная дамочка. Почитай, с самого детства, чуть что, чичас же из комнаты вон…